Академию наук не спрашивали, когда проводили реформы

– Валерий Александрович, когда академики уходят в политику, не страдает ли от этого наука?

– Учёные не уходят целиком в политику, наука не отпустит. Редкий случай, когда учёный становится губернатором или мэром города: в Астраханской области губернатор – эколог, а больше случаев я не знаю. Остальные уже с высоких должностей шли в аспирантуры, изучали экономику, юриспруденцию.

Занимаясь наукой 50 лет, я убедился, что общественная работа и политика помогают научной деятельности. Я – врач-иммунолог. Это совершенно невозможно оставить, поэтому продолжаю преподавать, заниматься наукой, веду аспирантов. За девять лет работы в Госдуме я издал три учебника, десяток монографий. В Заксобрании мы имеем доступ к "большой трибуне" и, будучи депутатами Государственной Думы, можем говорить о проблемах учёных, которые хорошо знаем. Политику погрузиться в научную сферу сложнее, чем учёному стать депутатом.

– В 2013 году Вы были награждены Орденом "За заслуги перед Отечеством" III степени за большой вклад в развитие российского парламентаризма и активную законотворческую деятельность. Расскажите, какие важные законопроекты удалось реализовать?

– Очень важный законопроект – создание малых предприятий для ведения инновационной деятельности при институтах. Это способствовало развитию науки, но, в то же время, поставило ряд вопросов. Самостоятельный закон об инновационной деятельности нам не удалось продвинуть – он входил в конфликт с рядом других законов.

После 1991-93 годов, когда началась приватизация, упразднили многие министерства, институты остались "обезглавленными". У нас было около шести тысяч прикладных институтов, а сегодня осталось около тысячи. Министерства убрали, а институты остались. Те из них, чья деятельность касалась оборонной промышленности, практически не смогли перепрофилироваться. Многие просто исчезли, другие же сохранили небольшие коллективы, а часть зданий сдают в аренду.

Была разорвана цепочка: фундаментальный институт (Академия наук) передаёт свои разработки прикладным институтам, дальше разрабатывается техническая документация, конструкторские чертежи, которые идут в производство. Сегодня РАН нарабатывает и выстраивает свои центры, научные лаборатории, но при этом пустуют огромные территории прикладных институтов. Разорвав работавшую цепочку, мы ослабили внедренческую деятельность в стране.

У общества появились претензии: а где наша наука? Почему мы отстаём? А кто там остался – Академия наук? – вот она во всем и виновата! А кто Академию наук спрашивал о приватизации? Кто её спрашивал о реформировании целого комплекса регулирования через министерства: было пятьдесят министерств, осталось двадцать? Кто тогда советовался с учёными?

Исчезновение прикладного сектора науки, многих видов производств поставило академическую науку в очень сложные условия. Всё имущество перешло ФАНО, а научное руководство осталось за Академией наук. Но кто хозяин, тот и заказывает музыку. Выходит постановление: институты объединить в такой-то центр и согласовать с Академией наук. РАН интересуется: каковы научные цели? Что полезного будет от объединения, кроме того, что сократится управленческий аппарат? Вы что, инновационный центр при этом создадите или прикладной институт и производство? И тут начинаются противоречия, которые не всегда удаётся разрешить. Именно этим сейчас занимается в Госдуме наш комитет по науке и наукоемким технологиям совместно с Минобрнауки. Отрабатываем механизм взаимодействия, чтобы найти оптимальный путь развития в современных условиях.

В некоторых отраслях мы серьёзно отстали от развитых стран

– В связи с санкциями и громкими заявлениями об импортозамещении государство должно было обратиться к науке. Ощущают ли учёные помощь, поддержку в этом плане?

– Финансирование науки сегодня увеличивается во многих странах. У нас пока такого не наблюдается. Сейчас по многим показателям мы отстаём от майских указов президента В.В. Путина 2012-го года. К 2016-му мы должны иметь 1,7 % от ВВП на науку. А у нас только 1,1 %. Объясняют тем, что кризис, снижены расходы и на образование, и на здравоохранение. Мы пытаемся отстаивать интересы науки. Как вы знаете, фракция "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" всегда голосует против принятия бюджета в том виде, в котором он предлагается, потому что мы за социально ориентированный бюджет.

По теории циклов Кондратьева пятый уклад (развитие радио – и микроэлектроники) в развитых странах сменялся шестым (развитие нанотехнологий) примерно с 1974 по 1990-й год. Россия же так и осталась на пятом. Когда разобрались, оказалось, мы серьёзно отстали от развитых стран.

В тех отраслях, где мы не имеем передовых технологий, мы зависимы. Нет своих наработок, и мы ждём, что они ещё придумают. От науки сейчас требуется огромное напряжение и огромная работа, как провести импортозамещение и сделать страну снова независимой. Чтобы мы могли обходиться без внешних влияний в жизненно важных технологиях.

Главная причина болезней – психоэмоциональный стресс

– Валерий Александрович, как врач-иммунолог, посоветуйте нашим читателям, как сохранить иммунитет в нашем климате в межсезонье.

– Ничего сверхъестественного нет. Переходный период – значит, во-первых, нужно как можно раньше перейти на более тёплый вид одежды. Избегать всех этих "лихачеств", когда снег пролетает, а молодёжь гуляет без шапок, ходят в коротких курточках, еле спина закрыта. Модно, я понимаю, но это же верная простуда! Охладится поясница, потом заболят почки – а это уже пиелонефрит. Там простыл, тут простыл – это всё накапливается и после 40 лет начинаются серьёзные проблемы со спиной.

Я прихожу на лекцию – многие студенты чихают, кашляют, то есть всё, что могло вредно воздействовать на организм, они "подхватили". По моим наблюдениям треть студентов курса тренированы физически и невосприимчивы к простуде, те, кто постоянно обливаются холодной водой, занимаются спортом. А остальные чихают, кашляют, но шапку не наденут. Никакой системы защиты нет, а ведут себя так, будто они гераклы.

Во-вторых, правильное питание. В свои первые годы жизни вы в руках родителей, вас кормят. А в 16 – 18 лет молодёжь вырывается на свободу. За эти годы вырабатывается анатомический стереотип – перед приёмом пищи, в одно и то же время, выделяется желудочный сок. Вы завтракаете с 7 до 9 – в это время вырабатывается оптимальное количество желудочного сока, вы хотите есть. Обедаете с часу до половины третьего – соответственно, в это время вы должны хоть что-то съесть. Желудочный сок в числе прочего содержит кислоту, поэтому съешьте, яблоко, бутерброд или пару пирожков. Пусть этот сок разъедает пирожки, чем слизистую вашего желудка. Берегите слизистую! К шестому – пятому курсу 20 % студентов имеют язвенную болезнь.

И самое главное. Если вы занимаетесь чем-то, всё внимание должно быть направлено на доминантную деятельность. Нельзя делать десять дел сразу. Студенты в начале лекции пирожки доедают, ладно, думаю, пусть. Но лекция-то уже началась. Потом – звонок по телефону, разговор: "Какое расписание, куда идём? Что? – коллективный выезд за город?" И так минут десять – человек наразрыв: это, это, это! Что потом: очаги возбуждения от разных видов деятельности сталкиваются, и происходит "сшибка" (термин Павлова – столкновение процессов возбуждения и торможения в ц.н.с., приводящее к срыву высшей нервной деятельности), развивается невроз. Возникает нервная слабость, потому что мозг не выдерживает такого напряжения.

Все говорят: Цезарь мог делать десять дел... – да, мог – второстепенных: скакать на коне, сражаться, отдавать приказы, но он не мог скакать на коне и писать, потому что два доминантных вида деятельности одновременно не получатся. У нас масса причин для плохого здоровья – переедание, гиподинамия, но главная – психоэмоциональный стресс. Отчего у нас в кризис смертность поползла опять вверх, причём, у людей в возрасте до 40 лет, до 50 лет? Не среди 70 – 80 летних, тренированных. – Оттого, что люди, загруженные проблемами, пытаются решать их все одновременно. Не надо быть цезарями!

– Спасибо за яркую, содержательную беседу.

(Полная версия интервью)